Был и остается самым лиубимым автором, произведения которого я перечитываю каждый год. Самые любимые и дорогие сердцу — Жизнь Давида Копперфильда, расказанная им самим, и Холодный дом. Но и другие произведения столь же важны: Домби и сын, Крошка Дорит, Наш общий знакомый, Мартим Чезвилт, Николас Никльби, етс., етс., етс. Я долго упрашивала мужа прочитать Диккенса, и уговорила, когда ему было уже далеко за 40. Диккенс стал для него таким же важным писателе,. что и для меня. Это же распространилось и на нашу дочь. Коротко говоря: Диккенс — самый лиубимый писатель.
I am not sure what might be your language preference but, since the question is about Russian experience, let me retreat to my mother tongue.
Диккенс был любимым писателем моей мамы. У меня с ним сложились сложные отношения, так как начала я читать Диккенса из-под палки: первой была “Крошка Дорит”, за ней последовал “Домби и сын”. Англия как страна меня интересовала мало, всё больше тянуло в сторону Германии и Франции. Оценила же Диккенса я во взрослом возрасте, а полюбила уже после того, как побывала в Англии.
I think his stories help us to undestand better English culture, history, literature and traditions. This author shows us the problems that were inherent in the society in 19-th century, and which are still relevant in our time
I started reading Dickens with “Dombey and Son,” when I was in fifth grade, and by the end of tenth I had read most of his major novels and some other works (like Christmas Stories). I used to borrow volumes of the beautiful 30-volume Collected Works, with the original 19th-century illustrations, which I still love, from the local library every summer when I went on vacation. I loved everything about his works: the suspenseful plots, the humor, the Victorian England’s customs and places–everything! I have reread many of the same works in English since, and I still love them. My favorite ones I think were Davic Copperfield, Our Mutual Friend, and Little Dorrit.
Когда мне было 10 лет, мой отец “достал” подписку на полное собрание сочинений Диккенса. Ему приходилось ходить вечерами “отмечаться”, чтобы не потерять место в очереди на подписку, и со временем (с 1957-1963гг.) мы стали владельцами всех 30-ти томов. Диккенс стал для меня не просто любимым писателем и источником информации об английской культуре, но окном в огромный, чужой и загадочный мир. В этом мире даже чопорность и официальность в общении были привлекательны. В произведениях Диккенса я не пропускала описаний, я перечитывала их, радуясь обороту речи, упиваясь юмором повествования. Я научилась ценить слово, читая Диккенса. Он первый привел меня в мир мировой литературы.
Роль Диккенса такая же, как и других великих писателей мира. С его помощью формировался литературный вкус, складывалось представление о жизни и культуре в Англии 19 века.
Диккенс мне казался любимым писателем, когда я была подростком в 70-ые годы в Ленинграде. На самом деле, он был любимым писателем отца, кот. был подростком в годы войны. У отца было Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 19
Под общей редакцией А. А. Аникста и В. В. Ивашевой
Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1960
Перевод В. Топер
Наверное очень большую, хотя не совсем понятно какую именно. Возможно одну из основополагающих, так как я начал читать Диккенса довольно рано — думаю мне было около 7 лет. Сначала по предложению мамы, а потом и сестры — у нас был свободный доступ к дедушкиному подписному изданию. Одним из первых, видимо, был прочитан Давид Копперфильд, а может быть и Оливер Твист. Помню, что первый диккенсовский роман (или Копперфильд или Твист) начинала мне читать мама, а заканчивал уже я. Хотя, вполне возможно, что память врет. Удовольствие получал от романов громадное. Такого рода книжки были любимыми и сравнить их можно только со сном, в том смысле, что также как и засыпая невозможно схватить то мгновение когда начинается сон, так и с романами никогда не было понятно когда вдруг прийдет ощущение, что все, оторваться уже невозможно. Вера в то, что с Диккенсом этот момент неминуем была стопроцентная. Довольно отчетливо помню такого рода размышление держа перед собой Николаса Никльби, которого прочитал позже других — лет в десять-одиннадцать. Роман казался очень большим и мне пришло в голову, что вот, держу его и первые страницы будут как и всегда самыми трудными, но обязательно наступит момент, когда книга меня проглотит. И я рассматривал увесистый том с предвкушением долгих приключений. А еще у нас была пластинка группы Uriah Heep и я был в ней поначалу ужасно заинтересован, а потом также ужасно и разочарован. Хотя для моих друзей это была крутая группа, и я был единственный, кто знал почему она так называется (я учился в плохой школе). Крошка Долли произвела наиболее сильное впечатление. Такое же по силе я думаю в детстве испытал только от каверинских Двух Капитанов, а взрослым от Идиота. Долгие годы Диккенс оставался для меня детским писателем, поэтому я надолгое время перестал его читать. Поэтому часть его основных произведений осталась непрочитанной. О чем я с недоумением (и стыдом) время от времени узнавал. Лет десять назад вдруг наступил диккенсовский реннесанс. Я прочитал Холодный дом, от которого в течении нескольких месяцев просто охуевал. Затем последовали Большие надежды и Повесть о двух городах. Хотя скорее, стоит написать Bleak House, Great Expectations, Tale of Two Cities. А вот ни Christmas Carol ни Рождественскую песнь в прозе я так и не прочитал. Ах да, помню взапой прочитал Тайну Эдвина Друда, так как всегда обожал детективы. И до сих пор не могу простить сука Диккенсу, что он умер не закончив роман.
Daniel Mendoza young Jewish boxer in life and art might have been a creation of the author of “Great Expectations” but he was the real thing. See the Modern Jewish Experience, edited by Moses Rischin and Arthur Goren ( Arno Press of the NYT 1975). I worked on that text. Daniel Mendoza is one of my heroes. In my next reincarnation I want to be a fly-weight boxer.
В сов. времена Дикенс был экранизирован в Англии и дублирован по-русски.
Девочкой я сходила с ума по мальчику-актёру, игравшему в сериале Dombey and Son, как сейчас дети сходят с ума по молодым актёрам из Harry Potter. Пожилые люди тоже засматривались этими сериалами. Помню целый дом отдыха то ли в Комарово, то ли в Репино сидел и смотрел Dombey and Son. Впрочем, другие англ. сериалы смотрелись с тем же интересом.
Знакомство с Диккенсом обеспечило то же 30-томное собрание, о котором здесь упоминалось. Начал с Пиквикского клуба (который перечитывал множество раз). Потом постепенно прочитал все остальное. Из любимых кроме Оливера Твиста – Барнеби Радж и Холодный дом. Кстати, Барнеби Радж и Пиквикский клуб я потом читал на ночь своей дочке, лет в 10-11. Диккенс мне всегда был интересен тем, как он мастерски умел “оживлять” своих в моральном плане вполне одномерных персонажей, носителей как правило одной, главной, но очень яркой черты. И они у него все получались не картонные, а совершенно живые! Это и есть литературный гений. И еще очень меня впечатлила биография Диккенса (не помню, кто автор) – он оказался сам очень эмоциональным и живым человеком, что только разогрело мою к нему симпатию. Собираюсь перечитать Диккенса в электронной книге. Пока осталось время немного пожить…
С детства считал Дикенса автором которой пересаливает сюжет. Скучнейшие и мрачнейшие абзацы заученные наизусть на уроках английского вызывали не просто раздражение – нежелание читать. Однако вернулся к прочтению Дикенса в армии, где под конец службы подрядился разбирать (после переезда из ЗГВ) гарнизонную библеотеку. В русском языке для такого чтения есть один термин – запой (в хорошем смысле этого слова).
Нормальной литературы в духе психологического реализма довольно мало, поэтому чтение Диккенса было приятным времяпрепровождением. В некоторых своих произведениях он поднимается до уровня близкого к уровню Достоевского.
Первое знакомство с Диккенсом в детстве (мне было лет 10) разочаровало. Мама мне посоветовала почитатать “Оливера Твиста”… До сих пор активно этот роман не люблю. А в университете, когда быи огромные списки литературы, которую нужно было прочитать для экзамена, я с удовольствием прочитала “Лавку древностей”, потом “Холодный дом”… И пошло. Теперь Диккенс – один из любимых писателей. По его книгам узнаешь о стране, о привычках и быте англичан, приобщаешься к их взглядам, жизни…
Мне интересно творчество многих английских авторов и Чарльз Диккенс – не исключение. Во многом благодаря ему, я узнала больше о чудесной стране под названием Англия, и у меня появилось огромное желание посетить её.
Замечательная, живая и умная картина жизни, портрет эпохи – персонажи, в которых веришь и которым сопереживаешь. И самое главное – многие цитаты не утратили актуальности в наши дни – наверное, это и есть писательская гениальность:
– Но, по-видимому, здесь две толпы.
– Кричите с той, которая больше.
Сочетание глубокого психологизма, авторской идентификации с персонажами и детективного начала — это, пожалуй, то, что могло удержать многих любителей чтения за книгой по многу часов.
I fell in love with Dickens not straightaway – I didn’t like “Oliver Twist” very much – but, starting with “David Copperfield,” I kept swallowing one volume of D’s Collected Works after another. There were several things in his style that proved irresistible. One was that often the protagonist was a child, and it was a child in an adult world; moreover, the book was about a child’s sufferings in the adult world (with a promise of hope at the end of multiple trials and tribulations). Although many books in the USSR were addressed to children (and translations of good foreign children’s books abounded), almost none described the reality of child’s suffering. Another thing was that there was always a mystery in the centre of the plot. Plus the books (and the wonderful detailed illustrations) opened the door into the fascinating world of the British 19th century.
Для меня Диккенс никогда не был любимым писателем. Я несколько раз в подростковом и студенческом возрасте принималась его читать (по-русски, конечно), но мне переставало нравиться, и я бросала. Мне казалось, что у него сюжеты предсказуемые, люди описываются слишком прямолинейно, слишком много он дает моральной оценки их действиям.
I read first book by Dickens when I was 12 years old. In a small village library I
found “Oliver Twist”, “Little Dorrit” and “Pickwick papers”. I was intrigued by the by the life of Victorian England, the characters, the settings. I liked the humor and the way his characters came alive. Later I read “Christmas carols” and “David Copperfield” and realized that you need to be older to understand this genius.
Живя в России, мы совсем ничего не знали об Англии, о культуре и людях, живущих там. Диккенс очень осторожно, по доброму, а главное, честно открыл нам этот мир и влюбил нас в него Спасибо ему за это.
Стиль слога, юмор, описание характеров героев стали образцом литературы в моём далёком детстве. Загадочная Англия стала ближе, благодаря Великому Диккенсу
У нас дома Диккенса очень любили, начиная с прадедушки и прабабушки (интересно, в каких переводах читали они – вряд ли я сейчас смогу это установить, к сожалению), и мои бабушка и ее родная сестра разговаривали цитатами из “русского Диккенса”. Я годам к 12 прочитала почти все многотомное собрание сочинений, исключая почему-то “Пиквикский клуб” (который, к слову сказать, до сих пор не осилила). Диккенс, конечно, очень “обрусевший” автор, знаю многие семейства, где к нему относились так же, как в нашем, и из него почерпывали свои представления об Англии. Что-то вроде мандельштамовского “Домби и сына”:
Когда, пронзительнее свиста,
Я слышу английский язык —
Я вижу Оливера Твиста
Над кипами конторских книг.
У Чарльза Диккенса спросите,
Что было в Лондоне тогда:
Контора Домби в старом Сити
И Темзы желтая вода…
Дожди и слезы. Белокурый
И нежный мальчик — Домби-сын;
Веселых клерков каламбуры
Не понимает он один.
Я теперь живу в Оксфорде, вот уже десять лет – но чувства узнавания у меня нет, романная диккенсовская Англия совсем другая, конечно.
Dickens is a well-known author who is able to bring certain magic and lot of joy to those who read in either child or adulthood.. I was a kid in Belarus when I found out his books and read in Russian. It was wonderful experience which made me feel lots of love and compassion.
Dickens in Russian - Диккенс на русском 
Introduced me to English literature and to England
Любимейший писатель.
Был и остается самым лиубимым автором, произведения которого я перечитываю каждый год. Самые любимые и дорогие сердцу — Жизнь Давида Копперфильда, расказанная им самим, и Холодный дом. Но и другие произведения столь же важны: Домби и сын, Крошка Дорит, Наш общий знакомый, Мартим Чезвилт, Николас Никльби, етс., етс., етс. Я долго упрашивала мужа прочитать Диккенса, и уговорила, когда ему было уже далеко за 40. Диккенс стал для него таким же важным писателе,. что и для меня. Это же распространилось и на нашу дочь. Коротко говоря: Диккенс — самый лиубимый писатель.
Dickens introduced me to English culture, traditions, life style.
Dickens introduced me to English culture, traditions and values of the 19 century English society.
I am not sure what might be your language preference but, since the question is about Russian experience, let me retreat to my mother tongue.
Диккенс был любимым писателем моей мамы. У меня с ним сложились сложные отношения, так как начала я читать Диккенса из-под палки: первой была “Крошка Дорит”, за ней последовал “Домби и сын”. Англия как страна меня интересовала мало, всё больше тянуло в сторону Германии и Франции. Оценила же Диккенса я во взрослом возрасте, а полюбила уже после того, как побывала в Англии.
I think his stories help us to undestand better English culture, history, literature and traditions. This author shows us the problems that were inherent in the society in 19-th century, and which are still relevant in our time
I started reading Dickens with “Dombey and Son,” when I was in fifth grade, and by the end of tenth I had read most of his major novels and some other works (like Christmas Stories). I used to borrow volumes of the beautiful 30-volume Collected Works, with the original 19th-century illustrations, which I still love, from the local library every summer when I went on vacation. I loved everything about his works: the suspenseful plots, the humor, the Victorian England’s customs and places–everything! I have reread many of the same works in English since, and I still love them. My favorite ones I think were Davic Copperfield, Our Mutual Friend, and Little Dorrit.
Когда мне было 10 лет, мой отец “достал” подписку на полное собрание сочинений Диккенса. Ему приходилось ходить вечерами “отмечаться”, чтобы не потерять место в очереди на подписку, и со временем (с 1957-1963гг.) мы стали владельцами всех 30-ти томов. Диккенс стал для меня не просто любимым писателем и источником информации об английской культуре, но окном в огромный, чужой и загадочный мир. В этом мире даже чопорность и официальность в общении были привлекательны. В произведениях Диккенса я не пропускала описаний, я перечитывала их, радуясь обороту речи, упиваясь юмором повествования. Я научилась ценить слово, читая Диккенса. Он первый привел меня в мир мировой литературы.
Роль Диккенса такая же, как и других великих писателей мира. С его помощью формировался литературный вкус, складывалось представление о жизни и культуре в Англии 19 века.
Диккенс мне казался любимым писателем, когда я была подростком в 70-ые годы в Ленинграде. На самом деле, он был любимым писателем отца, кот. был подростком в годы войны. У отца было Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 19
Под общей редакцией А. А. Аникста и В. В. Ивашевой
Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1960
Перевод В. Топер
Наверное очень большую, хотя не совсем понятно какую именно. Возможно одну из основополагающих, так как я начал читать Диккенса довольно рано — думаю мне было около 7 лет. Сначала по предложению мамы, а потом и сестры — у нас был свободный доступ к дедушкиному подписному изданию. Одним из первых, видимо, был прочитан Давид Копперфильд, а может быть и Оливер Твист. Помню, что первый диккенсовский роман (или Копперфильд или Твист) начинала мне читать мама, а заканчивал уже я. Хотя, вполне возможно, что память врет. Удовольствие получал от романов громадное. Такого рода книжки были любимыми и сравнить их можно только со сном, в том смысле, что также как и засыпая невозможно схватить то мгновение когда начинается сон, так и с романами никогда не было понятно когда вдруг прийдет ощущение, что все, оторваться уже невозможно. Вера в то, что с Диккенсом этот момент неминуем была стопроцентная. Довольно отчетливо помню такого рода размышление держа перед собой Николаса Никльби, которого прочитал позже других — лет в десять-одиннадцать. Роман казался очень большим и мне пришло в голову, что вот, держу его и первые страницы будут как и всегда самыми трудными, но обязательно наступит момент, когда книга меня проглотит. И я рассматривал увесистый том с предвкушением долгих приключений. А еще у нас была пластинка группы Uriah Heep и я был в ней поначалу ужасно заинтересован, а потом также ужасно и разочарован. Хотя для моих друзей это была крутая группа, и я был единственный, кто знал почему она так называется (я учился в плохой школе). Крошка Долли произвела наиболее сильное впечатление. Такое же по силе я думаю в детстве испытал только от каверинских Двух Капитанов, а взрослым от Идиота. Долгие годы Диккенс оставался для меня детским писателем, поэтому я надолгое время перестал его читать. Поэтому часть его основных произведений осталась непрочитанной. О чем я с недоумением (и стыдом) время от времени узнавал. Лет десять назад вдруг наступил диккенсовский реннесанс. Я прочитал Холодный дом, от которого в течении нескольких месяцев просто охуевал. Затем последовали Большие надежды и Повесть о двух городах. Хотя скорее, стоит написать Bleak House, Great Expectations, Tale of Two Cities. А вот ни Christmas Carol ни Рождественскую песнь в прозе я так и не прочитал. Ах да, помню взапой прочитал Тайну Эдвина Друда, так как всегда обожал детективы. И до сих пор не могу простить сука Диккенсу, что он умер не закончив роман.
Daniel Mendoza young Jewish boxer in life and art might have been a creation of the author of “Great Expectations” but he was the real thing. See the Modern Jewish Experience, edited by Moses Rischin and Arthur Goren ( Arno Press of the NYT 1975). I worked on that text. Daniel Mendoza is one of my heroes. In my next reincarnation I want to be a fly-weight boxer.
В сов. времена Дикенс был экранизирован в Англии и дублирован по-русски.
Девочкой я сходила с ума по мальчику-актёру, игравшему в сериале Dombey and Son, как сейчас дети сходят с ума по молодым актёрам из Harry Potter. Пожилые люди тоже засматривались этими сериалами. Помню целый дом отдыха то ли в Комарово, то ли в Репино сидел и смотрел Dombey and Son. Впрочем, другие англ. сериалы смотрелись с тем же интересом.
Да никакой роли и нет, обычный писатель. А что, уже писатели должны играть какую-то роль в жизни? А может лучше поближе к реальности быть?
Да нет особой роли, есть другие писатели которые мне больше нравятся, Вальтер Скотт например, но его тоже хорошо читать зимними вечерами.
Знакомство с Диккенсом обеспечило то же 30-томное собрание, о котором здесь упоминалось. Начал с Пиквикского клуба (который перечитывал множество раз). Потом постепенно прочитал все остальное. Из любимых кроме Оливера Твиста – Барнеби Радж и Холодный дом. Кстати, Барнеби Радж и Пиквикский клуб я потом читал на ночь своей дочке, лет в 10-11. Диккенс мне всегда был интересен тем, как он мастерски умел “оживлять” своих в моральном плане вполне одномерных персонажей, носителей как правило одной, главной, но очень яркой черты. И они у него все получались не картонные, а совершенно живые! Это и есть литературный гений. И еще очень меня впечатлила биография Диккенса (не помню, кто автор) – он оказался сам очень эмоциональным и живым человеком, что только разогрело мою к нему симпатию. Собираюсь перечитать Диккенса в электронной книге. Пока осталось время немного пожить…
С детства считал Дикенса автором которой пересаливает сюжет. Скучнейшие и мрачнейшие абзацы заученные наизусть на уроках английского вызывали не просто раздражение – нежелание читать. Однако вернулся к прочтению Дикенса в армии, где под конец службы подрядился разбирать (после переезда из ЗГВ) гарнизонную библеотеку. В русском языке для такого чтения есть один термин – запой (в хорошем смысле этого слова).
Нормальной литературы в духе психологического реализма довольно мало, поэтому чтение Диккенса было приятным времяпрепровождением. В некоторых своих произведениях он поднимается до уровня близкого к уровню Достоевского.
Первое знакомство с Диккенсом в детстве (мне было лет 10) разочаровало. Мама мне посоветовала почитатать “Оливера Твиста”… До сих пор активно этот роман не люблю. А в университете, когда быи огромные списки литературы, которую нужно было прочитать для экзамена, я с удовольствием прочитала “Лавку древностей”, потом “Холодный дом”… И пошло. Теперь Диккенс – один из любимых писателей. По его книгам узнаешь о стране, о привычках и быте англичан, приобщаешься к их взглядам, жизни…
Мне интересно творчество многих английских авторов и Чарльз Диккенс – не исключение. Во многом благодаря ему, я узнала больше о чудесной стране под названием Англия, и у меня появилось огромное желание посетить её.
I can open any of the 30 volumes I have, any page, and tell the name of the novel immediately. My biggest love and joy of all writers.
Замечательная, живая и умная картина жизни, портрет эпохи – персонажи, в которых веришь и которым сопереживаешь. И самое главное – многие цитаты не утратили актуальности в наши дни – наверное, это и есть писательская гениальность:
– Но, по-видимому, здесь две толпы.
– Кричите с той, которая больше.
Сочетание глубокого психологизма, авторской идентификации с персонажами и детективного начала — это, пожалуй, то, что могло удержать многих любителей чтения за книгой по многу часов.
I fell in love with Dickens not straightaway – I didn’t like “Oliver Twist” very much – but, starting with “David Copperfield,” I kept swallowing one volume of D’s Collected Works after another. There were several things in his style that proved irresistible. One was that often the protagonist was a child, and it was a child in an adult world; moreover, the book was about a child’s sufferings in the adult world (with a promise of hope at the end of multiple trials and tribulations). Although many books in the USSR were addressed to children (and translations of good foreign children’s books abounded), almost none described the reality of child’s suffering. Another thing was that there was always a mystery in the centre of the plot. Plus the books (and the wonderful detailed illustrations) opened the door into the fascinating world of the British 19th century.
Для меня Диккенс никогда не был любимым писателем. Я несколько раз в подростковом и студенческом возрасте принималась его читать (по-русски, конечно), но мне переставало нравиться, и я бросала. Мне казалось, что у него сюжеты предсказуемые, люди описываются слишком прямолинейно, слишком много он дает моральной оценки их действиям.
I read first book by Dickens when I was 12 years old. In a small village library I
found “Oliver Twist”, “Little Dorrit” and “Pickwick papers”. I was intrigued by the by the life of Victorian England, the characters, the settings. I liked the humor and the way his characters came alive. Later I read “Christmas carols” and “David Copperfield” and realized that you need to be older to understand this genius.
Живя в России, мы совсем ничего не знали об Англии, о культуре и людях, живущих там. Диккенс очень осторожно, по доброму, а главное, честно открыл нам этот мир и влюбил нас в него Спасибо ему за это.
Стиль слога, юмор, описание характеров героев стали образцом литературы в моём далёком детстве. Загадочная Англия стала ближе, благодаря Великому Диккенсу
В юности с удовольствием читал его книги. Сейчас перечитывать не стал бы
Диккенс мне никогда не нравился и никакой роли в моей жизни не сыграл. Став взрослым, я читал его вслух детям, но остался равнодушен к его творчеству.
Dickens is a priceless source of info about London. I am a professional London guide and use quotes from this writer every day.
У нас дома Диккенса очень любили, начиная с прадедушки и прабабушки (интересно, в каких переводах читали они – вряд ли я сейчас смогу это установить, к сожалению), и мои бабушка и ее родная сестра разговаривали цитатами из “русского Диккенса”. Я годам к 12 прочитала почти все многотомное собрание сочинений, исключая почему-то “Пиквикский клуб” (который, к слову сказать, до сих пор не осилила). Диккенс, конечно, очень “обрусевший” автор, знаю многие семейства, где к нему относились так же, как в нашем, и из него почерпывали свои представления об Англии. Что-то вроде мандельштамовского “Домби и сына”:
Когда, пронзительнее свиста,
Я слышу английский язык —
Я вижу Оливера Твиста
Над кипами конторских книг.
У Чарльза Диккенса спросите,
Что было в Лондоне тогда:
Контора Домби в старом Сити
И Темзы желтая вода…
Дожди и слезы. Белокурый
И нежный мальчик — Домби-сын;
Веселых клерков каламбуры
Не понимает он один.
Я теперь живу в Оксфорде, вот уже десять лет – но чувства узнавания у меня нет, романная диккенсовская Англия совсем другая, конечно.
Dickens is a well-known author who is able to bring certain magic and lot of joy to those who read in either child or adulthood.. I was a kid in Belarus when I found out his books and read in Russian. It was wonderful experience which made me feel lots of love and compassion.